Я педагог по образованию. «Дошкольник» с правом преподавания иностранного языка. Уже четвертый год работаю в музее. После одной из лекций проекта «Институт в музее» со мной связалась одна из наших экскурсанток. Ею оказалась Бояршина Екатерина Ивановна, психолог, президент Независимой ассоциации психологов. И мы просто начали с ней работать, набрав группу детей первого и второго классов. Потом пришли к мысли, что готовы создавать проекты под детей разного возраста.

Чуть позже у меня появилась, как мне тогда казалось, абсолютно безумная идея – обучить коллег работе с особенными детьми. В любом классе может быть ребенок, скажем так, не вычисленный, не диагностированный. Многие поведенческие моменты просто схожи с такими характеристиками, как гиперактивность, непоседливость. Иногда это просто возраст, а иногда – патология. Появилось желание дать коллегам элементарные знания о том, какие бывают нарушения в психике, как они проявляются, и что делать, если вы столкнулись с этим на экскурсии. Также есть ряд психических заболеваний, которые не социализируются. Например, эпилепсия, определенные стадии задержки психического развития. Мамы и папы таких детей часто закрывают их от социума, не выходят с ними или, наоборот, приводят только в социальные центры. Мы хотим через наш музей выпускать их в открытый мир. А для этого нужны подготовленные экскурсоводы. Так родился наш, вместе с Независимой ассоциацией психологов, первый курс для музейщиков по работе с особенными детьми.

Первый курс прошли работники Государственного музея игрушки, Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника, Киевского литературно-мемориального музея М. Рыльского, Национального музея медицины Украины, трое гидов-экскурсоводов по Киеву, а также представители краеведческого музея в Нетешине (Хмельницкая область), работники Мемориального музея И.Е. Репина из Чугуева, харьковского Музея женской и гендерной истории, Львовского исторического музея.

Программу разрабатывали вместе с детским психиатром высшей категории, Скрипник Татьяной Алексеевной, и президентом Ассоциации – Екатериной Бояршиновой. В ходе обучения у нас была возможность попробовать себя: тебе дают группу (группа – это участники курса, которые играют определенные симптомы или комплекс заболеваний), в которой есть абсолютно противоположные проявления. И ты должен быстро понять, что, например, кому-то нельзя давать звуковой раздражитель. Кого-то нужно рядом с собой держать, кого-то нельзя трогать. Кто-то, наоборот, требует объятий и повышенного внимания. На сегодня мы можем дать знания по психологии и необходимый минимум по психиатрии, а дальше каждый музейщик, исходя из специфики своего музея, экспозиции, фондов разрабатывает экскурсию, проект или музейные занятия.

Аналогов программы, работающей на базе нашего музея, к сожалению, мы не знаем. Очень надеюсь, что в октябре 2017 года у нас получится провести еще один курс – уже по работе с незрячими. Двух- или трехдневный курс, который окунет в специфику, даст возможность пробовать, объяснять. Словом, хотим создать определенный продукт или хотя бы его прототип. Готовимся вместе со специалисткой из Львова, Оксаной Потымко. Она занимается организацией «Українська спілка осіб з інвалідністю» и, кроме прочего, готовит экскурсоводов для незрячих. Кстати, Оксана сама незрячая. Навсегда запомню ее слова: «Говорить «слепой» – некорректно. Надо – незрячий или слабовидящий. Слепые – это вы, а мы просто незрячие». Действительно, мы многого не видим или не хотим видеть.

К слову, еще одна моя инициатива для незрячих – создание инклюзивного отделения на базе Киевской музыкальной школы № 9. Дело в том, что профессиональным музыкальным образованием для незрячих в Украине занимается только одна школа в Харькове. Надеюсь, что вскоре заработает и киевский проект. Начнем с гитары и фортепиано. Для учителей этой школы Оксана Потымко провела тренинг по шрифту Брайля. Также мы приглашали методиста из харьковской школы Елену Подгорнову. Она незрячая с детства. Талантливый музыкант, прекрасный методист и абсолютно волшебный человек.

Возвращаясь к музейным проектам, хочу отметить, что у нас есть понятие «детская экскурсия». Но в Европе и США существует такие специализации, как детский экскурсовод, детский музейный педагог. Во время подготовки им вычитывается несколько видов педагогик, помимо музейной: общая, возрастная, детская. Хочется верить, что подобная практика у нас впереди.

С особенными посетителями работать нужно с душой. И со знаниями. Оптимальное количество в группе, как для людей с психическими нарушениями, так и для людей с нарушениями зрения, — до десяти человек. Самое главное, что требует к себе специальный посетитель, – равенство и равные возможности. Чтобы их не выделяли, не стигматизировали, не закрывали. Да, они могут отличаться от большинства, но мы на этом не акцентируем внимание. 

В некоторых музеях Европы и США работают целые отделы по взаимодействию с «нестандартными» посетителями. Причем у музейщиков есть четкая специализация: кто-то занимается только с людьми с аутизмом или синдромом Дауна, кто-то – с незрячими или глухонемыми. Очень хотелось бы, чтобы каждый украинский музей имел возможность принять таких людей. Это моя голубая мечта!